Мухаметзян Бурганович Гумеров

Мой Дедушка ‒ Гумеров Мухаметзян Бурганович (26.04.1906 ‒ 01.07.1991) — родился в деревне Бик-Утеево Буинского района Татарской АССР. В августе 1941-го был призван в ряды Красной Армии. С февраля 1943 года активно участвовал в боях на фронтах Великой Отечественной войны, сражался на передовой в должности командира стрелкового взвода стрелковой роты 1195-го стрелкового полка 360-й стрелковой Невельской дивизии в составе Четвертой ударной армии 1-го Прибалтийского фронта. Освобождал от фашистов Белоруссию и Прибалтику. За проявленный героизм лейтенант Мухаметзян Гумеров награжден двумя боевыми орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны 1-й степени, многими медалями. В наступательных боях дважды был тяжело ранен: первый раз 5 мая 1944 года под деревней Ровное Витебской области. Второе ранение (сквозное ранение бедра осколком мины) получил в августе 1944 года, когда со своим взводом ворвался в селение Левены (Латвия) и занял этот населенный пункт. За этот бой он был награжден вторым орденом Красной Звезды. Подробности военных эпизодов есть в наградном листе, в кратком конкретном изложении личного боевого подвига: «29 апреля под деревней Казимерово со своим взводом боевого обеспечения ворвался в немецкие траншеи. Немцы были вынуждены бежать, оставив на поле боя своих раненых и убитых и много трофеев. Тем самым была создана возможность занять деревни Зайцево и Казимерово. 9 августа 1944 г. со своим взводом первым ворвался в населенный пункт и занял его, немцы вынуждены были бежать, в спешке оставив на поле боя своих более десяти человек убитых, комплект инструментов духовой музыки, обмундирование и др. трофеи».

Мухаметзян Бурганович Гумеров

Увеличенная фотография

Дедушка вернулся с фронта только в 1946 году инвалидом второй группы. Бабушка все это время жила одна с детьми. После войны, до 1954 года, Дедушка работал в Буинском райкоме КПСС, занимая должности заведующего военным отделом, сельскохозяйственным и организационным отделами.

Наша семья очень гордится Мухаметзяном Бургановичем. Мы, внуки, звали Дедушку Зур Ати, что в переводе с татарского означает «Старший Папа». В последние годы его жизни, когда Бабушки уже не было с нами, я на каникулах ездил в гости к Деду. По два месяца мы жили вдвоем. Я готовил еду, ухаживал за огородом, смотрел за хозяйством. Вечерами, за чаем, Дедушка рассказывал про войну. На вопрос, почему у него нет однополчан, он отвечал, что однополчане могут быть у летчиков, танкистов и моряков, а от полного взвода пехотинцев (до 30‒40 человек) после каждого боя оставалось в живых всего лишь три-четыре бойца, войска постоянно пополнялись, и зачастую Дедушка даже не успевал познакомиться с теми, с кем шел в бой.

Зур Ати (Дедушка), Нияз Гарипов, Лена Гумерова, Рустем Гарипов

А еще мой Дедушка был прекрасным семьянином, вместе с Бабушкой они вырастили семерых детей. Все они имеют высшее образование, среди детей и внуков ‒ два доктора наук, восемь кандидатов наук, трое имеют почетное звание «Заслуженный химик Республики Татарстан», трое являются лауреатами Государственной премии Республики Татарстан в области науки и техники. И всё это благодаря Мухаметзяну Бургановичу и Магинур Бургановне Гумеровым, которые вынесли все тяготы жестокой войны и обеспечили достойную жизнь своим детям и внукам.

Ниже я представляю воспоминания о военном времени своего дяди, Гумерова Азата Мухаметзяновича, профессора кафедры бизнес-статистики и математических методов в экономике, советника при ректорате Казанского национального исследовательского технологического университета.

Конечно, трудно представить, о чем может помнить мальчик, которому в 1945 году было всего семь лет. Но всё-таки помнится многое… Главное — это постоянное чувство голода. Бывало, когда за весь день во рту не было даже крошки хлеба. А семья была большая — пятеро детей, две Бабушки (мамина и папина матери). Отец на фронте. И все мы были озабочены поисками еды. Летом выручала трава, в основном крапива. Но желающих собрать её было так много, что она даже не успевала, как следует, вырасти. Пытались есть даже вареную картофельную ботву, но от неё становилось совсем плохо. Весной ходили на поля и выкапывали гнилую картошку, из которой Мама пекла чудесные лепёшки — лепёшек вкуснее я больше никогда в жизни не ел. Иногда соседи давали картофельные очистки, мы их отмывали и варили, я до сих пор благодарен за это.

Старшая сестра Майсара Мухаметзяновна помнит один эпизод, который по сей день у нее вызывает слезы. Младшая сестренка очень остро переносила голод, и вот как-то раз сидит она около Бабушки, смотрит на свои пальчики и приговаривает: «Бабуля, почему нельзя съесть эти пальчики? Как бы я наелась…».

Ещё один источник питания — колоски на полях после уборки урожая. Сразу после уборки пионеры организованно собирали колоски и сдавали их колхозу. А после мы, уличная малышня, с маленькими торбочками шли на те же поля. Они охранялись верховыми с нагайками, но нас не били, очевидно, жалели. Когда я стал взрослым, понял, какие кары могли последовать за эти грехи — законы в то время были очень строгие.

У нас жили эвакуированные из Сталинграда: женщина с маленькой девочкой. Однажды под сундук закатилась монетка, и когда мы его отодвинули, нашли запыленный, весь в паутине, кусочек сухаря. С каким же наслаждением мы его съели, честно поделив на всех.

Я был единственный мальчик при четырех сестрах. Мама всегда брала меня с собой, когда ходила за хлебом, который мы получали по карточкам. И она давала мне довесок величиной, как правило, со спичечную коробку, чтобы я этот кусочек съел по пути домой. До сих пор чувствую угрызения совести перед сестрами.

Но труднее всех, конечно, было Маме — она чувствовала ответственность за наши жизни. Я помню, как плакал от голода, и однажды она дала обет: если наступят хорошие времена, она повесит мне на шею целую буханку хлеба. И Мама выполнила свое обещание — когда мы, человек сорок, собрались в Буинске, в родительском доме на семейное мероприятие. Многие плакали…

Но иногда везло. Начали распространять продукты и одежду, поступающие по программе ленд-лиза из США. Смутно помню какой-то яичный порошок, концентраты. А в американском пальто мы с сестрой по очереди ходили в школу, благо учились в разные смены. Электрического освещения в Буинске в те времена не было, уроки готовили при керосиновой лампе, вместо тетрадей использовали газеты и старые книги, карандаши были на вес золота.

И даже в таком захолустье по Буинску ездили «Студебеккеры», расконвоированные пленные немцы строили железную дорогу до Ульяновска.

Но всё когда-то заканчивается. Хорошо помню свою улицу после объявления Победы. Был яркий солнечный день, на улице полно народу, везде пляшут, поют, смеются и… плачут. А мы Отца ждали ещё полгода — после ранения в Белоруссии он до января 1946 года лечился в госпитале в Москве. После его возвращения началась совсем другая жизнь. Помню жизненные уроки, которые преподал мне, десятилетнему мальчику, Отец, и эти уроки я запомнил на всю жизнь. Первый его вопрос был: «Как учишься?». Я бойко ответил: «Чтение — „пять“, письмо — „пять“, … арифметика — „два“. Дело в том, что в первом классе я не знал по-русски ни одного слова и писал любые цифры, которые приходили на ум. Как-то я шлепнул младшую сестренку. Последовала реакция Отца: „Никогда не обижай слабых, будь честен!“.

Мухаметзян Бурганович и Магинур Бургановна имели всего-навсего начальное образование. Но роль и место образования в жизни человека понимали прекрасно. Несмотря на трудности, в том числе и материальные (в семье было уже семеро детей), они сумели дать высшее образование всем детям. В 1975 году в журнале «Советская женщина» даже была опубликована большая статья «Семь дипломов Гумеровых». А в Буинске именем Мухаметзяна Гумерова названа одна из новых улиц города.